Именно первое издание осталось своеобразным памятником эпохи — художественным, культурным и историческим!
Текст П.Е. Щёголева, Н. Э. Радлова, Бориса Григорьева.
Пб.: Изд-во В. М. Ясного: тип. Р. Голике и А. Вильборг, 1918. Формат 25 х 34 см.
42, [1] с.: м., 1 л. фронт., [32] л. ил. — 750 нум. экз., из которых 700 экз. (1-700), 50 экз. (1-L) -экземпляры с римской нумерацией в продажу не поступали.
Наш экземпляр № XLIII — из части тиража, не поступавшей в продажу.
Эксклюзивный, подносной переплёт:
Целькожаный переплет из натурального Марокена; дизайн, повторяющий «ситцевый» издательский картонажный, раскрашен вручную. Форзац из мраморной бумаги, дублюра окатана вручную бордюрным орнаментом. Фигурный, полукожаный футляр.
Иллюстрации наклеены с двух сторон на листы обойной бумаги фабрики Лихачёва.
Существовало два варианта оформления этого альбома:
В одном оформлении переплёт картонажный, оклеен бумагой с растительным орнаментом, имитирующим пёстрый ситец, в другом — переплет картонажный, имитирующий рогожку (аллюзия к деревенской «лапотной» России). Также различаются листы, на которые были наклеены иллюстрации — в одном оформлении рисунки наклеены на разноцветные обои; примечательно, что сочетание рисунков и обоев в разных экземплярах различно, а в ряде экземпляров одни обои заменены другими.
В другом оформлении иллюстрации наклеены на обычную (не обойную) одноцветную желтоватую бумагу. Одно время считалось, что оформление зависит от нумерации экземпляров (римской нумерации — «рогожка» и простая бумага под иллюстрации; арабской нумерации — «ситец» и обои под иллюстрации), но в настоящее время известны экземпляры и римской нумерации с «ситцевым» переплетом и обоями под иллюстрациями — что не удивительно, книга вышла в один из самых сложных периодов российской истории.
В альбоме воспроизведены 32 рисунка Григорьева, 1 живописная работа — на фронтисписе, в цвете, 11 заставок и концовок. Это портретные или жанровые натурные зарисовки. Художник изображает удалённые утолки Петроградской и Олонецкой губерний, где сам воздух пропитан духом патриархальной старины. Вместе с тем чисто пейзажных работ мы не встретим: для Григорьева главное не пейзаж, а лица стариков, старух, мужиков, баб, детей. Для их изображения он пользуется художественными приёмами, восходящими к иконописной традиции и создающими аллюзии с ликами древнерусских святых. Как пишет исследователь творчества Григорьева Т.А.Галеева, в этом цикле художника «интересовал современный российский человек, оказавшийся в ситуации трагических социальных коллизий, но сохранивший в основе своей прочные жизненные устои… Современники увидели в «Расее» не только социальную типичность российского крестьянина эпохи перелома, но и «природные, дохристианские основы русской души»». Однако официальные круги оценили альбом резко негативно: художника обвинили в том, что он изобразил крестьянскую Россию «в искажении садистической, звериной гримасы», и альбом попал «под запрет»: долгое время он находился в «спецхране», до 1989 года его нельзя было купить в букинистическом магазине или получить в библиотеке. В 1919 году Григорьев уехал из страны, и свою работу над циклом он закончил уже в эмиграции. В 1922 году в Германии на русском и немецком языках вышло расширенное — в основном за счёт текстов О.Би, П.Баухана, А.Н.Бенуа и самого Григорьева — издание «Расеи», куда вошли и новые живописные работы художника, однако по своему духу оно гораздо дальше от крестьянской России, чем издание 1918 года. Именно первое издание осталось своеобразным памятником эпохи — художественным, культурным и историческим.
